Стейн Мерен

ИЗ СБОРНИКА «ТРИНАДЦАТОЕ СОЗВЕЗДИЕ», 1977

(C) H. Aschehoug & Со [W. Nygaard], 1977

Перевод А.Парина

Жизнь моя идет по моим стихам. Бывают слова -
мне удается в них вдохнуть небо широкое, дождь вдохнуть
и солнце, я перегибаюсь над цепью лет, мельканием
бесчисленных картинок; в самом низу, в глубине чувств,
крошится небо, там я выхватываю
лицо. Кто же она с этим белым лицом
по ту сторону слов, где луна за луной упадает,

упадают эпохи, города, куски жизни... И вверх
над упавшим, вверх льется на землю тоска.
Слушай звон колокольный из этих дальних царств
под водой... Здесь я рождаю мой стих. Здесь
приподнимаю сумрак над Атлантидой, смытой тоскою,
смытой забвеньем... Здесь я пою, так ветер поет.
Так ветер перед восходом солнца поет о свете...

Басовито, как колокола,
ты, новоявленный майский шест, звенишь
в этот распахнутый настежь, дурманящий вечер
Из ласковых краев воспоминаний
ты небеса несешь застывшим небесам
И мне, быть может,
должно, подобно дереву, любимая моя,
нести томление всему живому
и распахнуть моих броженье соков
блеску стылому майских вечеров,
в тиши прислушивающейся распахнуть
настежь створки моих светящихся чувств.

О, тишина какая!
Крона древесная над почвенной водою распростерта
Там зыблющиеся моря, непроницаемые миги
глубже чем время. Их глубь
сквозит во взглядах

Дороги, города, дома - все отражается
в глубокой тишине, все тонет в ней
и исчезает, о, тишина какая, какая
тишина бушует в человеке,
сердцевине этого мира

Не в пустынях анализа
не в зимней стуже систем
не в кошмаре электроники
не в стенаньях пророка Судного дня
но в сердцах фантазеров обитает будущее
бездомное бездомное вечно!

В тот же день, как вынесли весной скамейку,
он уселся на нее. Сидит и на солнышко смотрит.
В нем память бродит, а воспоминаний нет.
Как будто издалека поодиночке люди
к нему подходят - и сразу же прочь. Идут, идут,
но вплотную не подступают.

Он недвижен, как колокол
в старинной башне, заполненной светом.
Вокруг него деревья медленно листочки раскрывают.
Смутными мечтами полнятся кроны.
Он что-то силится вспомнить. Имя. Улыбку.
Коленям негнущимся щекотно от детского смеха.

Примостился месяц у яблони на руках
и сладкой дремой забылся
По цветку на каждом пальце

Тянется к солнцу и ласке, пьянеет
в священном брачном покое цветущей ночи
О сластена в сетеве лета!

Тихо качаясь в объятиях веток родящих,
имя любимой своей забывает
Хочет только любить, любить, любить.