Якоб ТАММ

(1861-1907)

РАЗВАЛИНЫ

На покатой пожне,
Где ручей течет,
Тихая береза
Без подруг растет.

Длинною макушкой
Издали она
Через луг в деревню
Каждому видна.

Свежий ключ струится
Под березой той,
Он струится тихо,
Солнцем залитой.

Там останки бани
Спят над ручейком,
Под покатой пожней,
Тронутой песком.

Только это признак,
Нет иных. Туда
Воду пить приходят
Изредка стада.

Ах, не без значенья
Даже эта глушь,
Мертвенная с виду
Средь осенних луж.

У березы скорбной
Полон боли взор,
Взор, смотрящий тихо
На заросший двор.

Смотрит, будто ищет
То, что было там,
В памяти скрывая
Грустное мечтам.

И когда шумливо
Ветер налетит,
Никлая береза
Шепчет и грустит.

Шепчет, будто ветру
Что-то говоря
Обо всем, что время
Причинило зря.

Так же, как береза,
Плачет и ручей,
Плачет он томяще
Влагою своей.

Да, у них есть много
Дум, - всех не избыть.
Груз воспоминаний
Можно ли забыть?

На покатой пожне
Под березой той
Тихая избушка
Дремлет над водой.

Где теперь лишь рухлядь,
Счастлива была,
Никому быть лишней
Хата не могла.

Вдалеке от барских
Блещущих хором,
От большой деревни
С плачущим рабом.

Счастлива избушка.
Но не без труда
Там она возникла,
Где ручья вода.

Жил в ней поселянин
Со своей женой,
Жил он беззаботно,
Не знаком с бедой.

Он трудился честно
И себя кормил,
Огород устроил,
Не жалея сил.

Жизнь не золотая,
Правда, но мужик
Старостиной палки
Ведать не привык.

Не мешая людям,
Тихо жил себе
Со своей женою
В маленькой избе.

Днем работал летом
По чужим полям,
Не сидел без дела
И по вечерам.

Все его соседи
Звали бондарем.
Он названье это
Заслужил трудом.

Покупал для кадок
Доски из берез,
На салазках в волость
Эти кадки вез.

Так как у супругов
Не было детей,
Им жилось получше
Крепостных людей.

Так летели годы,
И у бондаря
Время стан склонило,
Кудри серебря.

Думал старый: «Будет
Все, как было, впредь,
Что ему удастся
В хатке умереть».

Но обманет вскоре
Наша жизнь всех нас:
Ах, беда нагрянет
И в нежданный час.

Разве туча с градом
Мыслит о цветах?
Разве рок печется
О людских мечтах?

Вот в именьи умер
Старый господин,
Помогавший бедным
Целый ряд годин.

Облегчавший нужды,
Как умел и мог.
В душах благодарных
Цвел ему цветок.

Стало по-иному
После смерти той, -
Новые порядки
Барин ввел другой.

Барщина на волость
Распростерла власть,
Разные налоги
Стали, просто страсть!

Самое ж плохое
Было впереди:
Новый бань не любит,
Спорь-ка с ним, поди!

Оттого разослан
Волостью приказ:
Банные избушки
Разломать как раз.

Много-много плача,
Много-много слез
Бедным поселенцам
Тот приказ принес.

Только кто же видит
Слезы бедняков?
Ах, кому охота
Быть за голяков?

Эта весть домчалась
И до бондаря,
Но не верил старец
Думал: «Брешут зря»...

Но не верил старец,
Думал: «Это вздор»...
Сердце все же билось
Жутью с этих пор.

Как он испугался,
Растерялся как,
Видя, как избушку
Рушить стал батрак.

Он молил пощады
Барского раба,
Только безответной
Та была мольба...

А жена стояла,
Тупо онемев,
Без одной слезинки,
Молча побледнев.

А когда работу
Кончили «они»,
Умерла старушка,
Скоротала дни.

Запахнулись годы
В полы злых времен,
Вдоль немых развалин
Слышен бури стон.

Ныне, как и прежде,
Все они стоят,
Людям не мешают,
Да и не хотят...

Все шумит береза,
В ветре чей-то крик,
Будто умоляет
Палачей старик.

Катится из глуби
Маленький ручей -
Символ слез старушки
И ее речей.

Жалобы печально
Точат старики.
К небу вьются песни,
Полные тоски.

К благостному Богу
В синих небесах,
Кто сказал когда-то:
«Суд в моих руках».

Перевод Игоря Северянина