Солнце в белый мрак тумана
Мечет стрелы золотые,
И туман багрится кровью,
Тая в блеске и в сияньи.

Лучезарный триумфатор,
Яркий день восходит в небо,
Наступив пятой на темя
Побежденных светом гор.

Зазвенели, засвистали
Птицы в гнездах потаенных,
И концертом ароматов
Мир наполнили растенья.

Утром, с первыми лучами,
Мы сошли с горы в долину,
И, пока Ласкаро молча
Изучал следы медведя,

Я убить старался время
Размышленьями, но скоро
Утомлен был вихрем мыслей,
И невольно мне взгрустнулось.

И под ясенем зеленым,
Где журчал ручей прозрачный,
Лег я грустный и усталый
На траву, глазами к небу.

И ручья волшебным плеском
Зачарованный волшебно,
Перестал грустить и думать
В забытьи бездумной лени.

Но в душе росло желанье,
Словно жажда сна и смерти,
Все мучительней сиял мне
Образ трех ночных красавиц.

О, прекрасное виденье,
Сон, развеянный зарею,
О, скажи, куда ты скрылся,
Где ты светлым днем таишься?

Под развалинами храмов,
Уцелевшими в Романье,
Днем скрывается Диана
От дневной христовой власти.

Лишь во тьме, в глухую полночь
Выходить она дерзает,
Чтоб развлечься травлей зверя
В обществе подруг-язычниц.

А прелестная Абунда
Так боится назарейца,
Что дневной досуг проводит
В неприступном Авалуне.

Этот остров затерялся
В тихом море романтизма.
Только конь волшебной сказки
Долетит к нему на крыльях.

Там печаль не бросит якорь,
Пароход там не причалит,
Не появится филистер
С вечной трубкою в зубах.

Сонной одури и скуки
Не нагонит звон церковный, -
Этот, феям ненавистный,
Мрачный гул колоколов.

Там и царствует в весельи,
Вечной юностью сия,
Жизнерадостная фея,
Светлокудрая Абунда.

Там в прогулках и в беседах,
Средь подсолнухов гуля,
Дни проводит королева
Мир забывших паладинов.

Да, но ты, Иродиада,
Где же ты, скажи? - Я знаю,
Ты мертва, лежишь в могиле
Там, где град Ерушолаим.

Днем - недвижный труп - лежишь ты
В величавом саркофаге.
В полночь ты встаешь, заслышав
Свист бичей и звонкий хохот.

И летишь за буйным сонмом,
За Дианой и Абундой,
Средь охотников веселых,
Не взлюбивших крест и муку.

Что за общество! О, если б
Сам я мог скакать ночами
По лесам! С тобою рядом
Я б летел, Иродиада.

Ибо ты мне всех милее.
Больше греческой богини,
Больше феи ты мила мне,
Ты, о мертвая еврейка!

Я люблю теб Ты видишь,
Как душа моя трепещет!
Будь моей! Отдай мне сердце,
Мой кумир, Иродиада!

Будь моей! отдай мне сердце!
Выкинь в мусор это блюдо
С головой глупца кровавой, -
Лучшим блюдом насладись.

Посмотри, я словно создан
Для тебя! Мне горя мало -
Проклял бог тебя, мертва ль ты, -
Я плюю на предрассудки.

И с моим блаженством вечным
Обстоит весьма неясно,
И живой я или мертвый,
Я и сам подчас не знаю.

Лишь позволь - и точно рыцарь,
Точно cavalier-servente,
Буду я носить твой плащ
И терпеть твои капризы.

По ночам с тобою рядом
Буду мчаться в диком сонме,
Говорить с тобой, смеяться
Над своей безумной речью.

Коротать с тобою буду
Ночи долгие, но днем
Буду грустный, одинокий
Плакать на твоей могиле;

День за днем сидеть и плакать
Там, где прах царей великих,
Там, где гроб моей любимой,
Там, где град Ерушолаим.

И старик, еврей бездомный,
Проходя, вздохнет и скажет:
«Плачет он, что храм разрушен,
Что погиб Ерушолаим».