Две мохнатые фигуры
Вида страшного и злого
В тьме ночной, на четвереньках,
Ломятся сквозь дикий ельник.

То отец и сын любимый,
Атта Троль и Одноухий.
Там, где бор светлеет, оба
Стали подле камня крови.

«Этот камень, - молвит Атта, -
Алтарем был у друидов,
Здесь когда-то приносились
Человеческие жертвы.

О, жестокое злодейство:
Лили кровь во славу божью!
Только вспомню эту мерзость,
Дыбом шерсть на мне встает.

Ныне стали просвещенней
Эти твари. Их к убийству
Побуждает не усердье
Ради интересов неба -

Нет, не бред благочестивый,
Не безумство фанатизма, -
В наши дни корысть и алчность
Их толкают на убийство.

Все стремятся вперегонки
Захватить мирские блага,
И свирепо, в вечной драке,
Каждый рвет себе кусок.

Да! Имущество народа
Похищает одиночка
И про собственность толкует, -
Убежден в правах владенья.

Собственность! Права владенья!
О, лжецы! злодеи! воры!
Так нелепо и коварно
Может лгать лишь человек.

Посуди, ну кто же видел
Собственников от рожденья?
Ведь на свет мы все выходим
Даже без кармана в шкуре.

Разве на своей обертке
Кто-нибудь из нас имеет
Этакий мешок особый
Для украденных вещей!

Только людям, голым тварям,
Что в чужую шерсть рядятся,
Выдумать пришлось нарочно
Этот воровской карман.

Их карман - да он природе
Так же, как права владенья
И как собственность, противен!
Человек - карманный вор!

Сын! тебе я завещаю
Ненависть мою святую.
Здесь на алтаре клянись мне
В вечной ненависти к людям!

Будь врагом непримиримым
Угнетателей проклятых, -
Лютым их врагом до гроба!
Клятву, клятву дай, мой сын!»

И поклялся карнаухий
Ганнибал. Луна струила
Желтый свет на камень крови,
На мохнатых мизантропов.

Как исполнил медвежонок
Клятву, - позже сообщу
Будет он в другой поэме
Нашей лирою прославлен.

Ну, а что до Атта Троля,
Мы пока его оставим,
Чтобы скоро тем надежней
Поразить злодея пулей.

Ты, крамольник, посягнувший
На величье человека!
Протокол мой я закончил, -
Жди облавы завтра днем.